Судья Мишаэль Хешин – ныне покойный судья Верховного суда Израиля, один из моих самых любимых судей, поэт в судейской мантии – называл Закон о возвращении «краеугольным камнем» государства Израиль. Судья Мирьям Наор – бывший президент Верховного суда – сказала мне на заседании по очередной нашей петиции, что это один из израильских законов, которые изменить сложнее всего. Действительно, когда в 70-е годы в Закон о возвращении была внесена последняя поправка, это стоило Израилю падения парламента и повлекло за собой новые выборы.
Периодически возникают разговоры, что Закон о возвращении был создан не для того, чтобы евреи в любой момент могли получить израильский паспорт, а чтобы они могли найти в Израиле убежище от антисемитизма. Но антисемитизма давно нет, считают сторонники изменений в Законе, так не пора ли теперь прикрыть эту дверь для тех, кто не переехал на историческую родину до сих пор? Ведь Закон о возвращении дает беспрецедентную возможность, не проживая в стране, стать ее гражданином до получения статуса резидента. А сейчас к тому же – получить даркон без годичного ожидания. «Хотят жить в Израиле, – говорят те, кто ратует за перемены в порядке присвоения статуса гражданина, – пусть приезжают и живут без гражданства, как в Америке или в Европе.
Последние полвека все разговоры об изменении Закона о возвращении оставались разговорами. И мы не слишком боялись, что из теоретической плоскости они перейдут в практическую.
Однако некоторое время назад была опубликована статья профессора юриспруденции Гидона Сапира, анализирующая Закон о возвращении, его плюсы и минусы для государства Израиль. Автор дает оценку историческому прошлому и «смотрит в будущее». Возможно, статья не стоила бы особого внимания – подумаешь, еще один профессор пишет статью, анализирующую Закон о возвращении, таких я читал немало – если бы не одно «но». Г-жа Аелет Шакед, доминантный израильский министр юстиции, в прошлом выдвигала кандидатуру Гидона Сапира в судьи Верховного суда Израиля. Из чего можно сделать вывод, что позиция профессора по многим вопросам, вероятно, не слишком расходится с позицией министра.
Гидон Сапир говорит – и я прошу не кидать в меня камни, так как в этом я с ним совершенно согласен – что Закон о возвращении является дискриминационным законом. Он наделяет правами – правом на возвращение, правом на получение израильского гражданства фактически в заявительном порядке – определенную категорию населения, а именно не граждан, имеющих еврейские корни. Одновременно закон лишает этих прав всех остальных жителей нашей планеты. Профессор Сапир далее утверждает, что, несмотря на то, что закон является дискриминационным, антиконституционным он при этом не является: страны имеют право устанавливать дискриминационную политику, и титульная нация имеет право реализовывать свое желание остаться таковой, давая возможность членам этой нации, проживающим за рубежом, воссоединиться с ней на территории этнического государства.
После этого профессор Сапир переходит к анализу вопроса: а что же делать в будущем? Нужно ли где-то немножко менять Закон о возвращении? Основное внимание он уделяет волне репатриации (алие) из стран постсоветского пространства, что неудивительно, поскольку за последние четверть с лишним века основными демографическими «донорами» Израиля не путем рождения являются в первую очередь Россия и Украина. И профессор Сапир соглашается, что подавляющее большинство новых репатриантов, пройдя через плавильный котел абсорбции, становятся достойными израильскими гражданами, воплощая аналогичную концепцию времен СССР: «новая общность – советский народ». В данном случае, новая общность – народ израильский.
Однако, по мнению профессора Сапира, из этого правила есть одно исключение: права на израильское гражданство стоит лишить людей, исповедующих другую религию. Профессору не мешает, что в Израиль приезжают евреи-атеисты. Профессору не мешает, что в Израиль приезжают их русские жены, также атеистки. Профессору не мешает, что приезжают их дети или внуки, которые уже не являются евреями с точки зрения Алахи – иудейского религиозного канона. Он считает, что все они со временем вольются в израильскую общность. А вот людей, которые исповедуют другую религию, в первую очередь, статистически, полагаю, христианство, профессор Сапир считает проблемой.
Понятно, что речь не идет о евреях, которые перешли в другую религию, потому что они по Закону о возвращении теряют право на репатриацию в Израиль. Профессор не дает конкретных советов: что же делать в ситуации, если муж – еврей, даже глубоко идентифицирующий себя с еврейством, а его жена – русская и христианка. Но сама тенденция, полагаю, должна вызывать определенные опасения даже у того, кто не носит крестик и на Пасху не красит яйца кисточкой.
Мы помним известную цитату из выступлений немецкого пастора Мартина Нимёллера: «Когда приходили за коммунистами, я молчал, потому что я не коммунист. Когда приходили за евреями, я молчал, потому что я не еврей. А когда пришли за мной – некому было открыть рот». Я бесконечно далек от того, чтобы сравнивать тех, кто предлагает изменить Закон о возвращении, с теми, кто уничтожал евреев. Я лишь полагаю, что если Закон о возвращении станет открыт для дебатов, в нем с большой степенью вероятности будет сделано исключение для русских жен еврейских мужей, их начнут проверять не на расовую, не на национальную, а на религиозную чистоту. И на этом процесс изменений, безусловно, не остановится. Я боюсь, что Закон о возвращении рухнет вообще, так как – и мы с этого начали – он все-таки является дискриминационным. А потому за его изменения будут голосовать с одной стороны ультрарелигиозные депутаты, которые действительно хотят, чтобы сюда не попадали христиане, а по большому счету и дети евреев от русских жен, а с другой стороны – прекраснодушные левые депутаты, которые считают, что этот закон ущемляет в правах арабов и мусульман. В общем, если Закон о возвращении станет открыт для обсуждения, то, боюсь, верующими в других богов дело не ограничится. Хорошо это или плохо – каждый будет решать для себя.